Фольварок Скобейки

Сегодня предлагаю вашему вниманию большую публикацию из региональной прессы о судьбе фольварка Скобейки.

Во время отпуска я как раз посетил данный фольварок, а тут на глаза попалась публикация, как раз про этот небольшой островок из прошлого. Фотографии в публикации будут мои. Из дополнительно информации, про которую не написано было в газете, мне известно, что до того как это был фольварок Скобейки (fw. Skobejki на Польском), на картах Российской империи середины прошлого века, это небольшая околица с одноименным названием.

«Забытое имение пана Растворовского»

Среди соседей-помещиков пан Андрей Растворовский считался относительно небогатым. Хозяева имений в Дикушках, в Большом и Малом Можейково имели по несколько тысяч гектаров пашни. А в имении Скобейки, которым владел Растворовский, возделывалось лишь 60 гектаров земли, остальное было под лесами. Но, несмотря на это, как утверждают старожилы, в своем сословии пан Андрей пользовался непререкаемым авторитетом. Во-первых, он был офицером в высоком звании. Во-вторых, и «на гражданке» имел немалый вес. Его знали как человека передовых взглядов, образованного, культурного, интеллигентного, что проявлялось во всем, даже, в обхождении со слугами.

Фольварок Скобейки - fl. Skobejki

Фольварок Скобейки - fl. Skobejki

Фольварок Скобейки - fl. Skobejki

Фольварок Скобейки - fl. Skobejki

Жил молодой пан в небольшом дворце, окруженном рукотворным парком, а вокруг раскинулись поля. Этот старый парк и теперь смотрится издали зеленым оазисом среди распаханных угодий СПК «Ходоровцы-Агро». Мы едем в Скобейки (сейчас и названия такого на карте нет, оно осталось лишь в памяти сельчан), частично тем же маршрутом, каким к своему соседу Растворовскому в 30-ые годы ездил в гости его друг — дикушский пан Минейка. Эту дорогу из Дикушек на Скобейки и теперь называют «гостинцем», и она, как и прежде, приводит к центральной аллее парка. На протяжении нескольких сотен метров нас обступают с двух сторон огромные деревья, а затем мы выныриваем на залитый солнцем хутор. Два дома здесь жилые, остальное — бывшие панские постройки или то, что от них осталось. Лучших экскурсоводов, чем местные жители, нам не найти. Знакомимся с ними ближе.

Это — три хуторянки. В одном доме живут Вера Владимировна Смолко и ее дочь Тамара Леонтьевна. В далеком довоенном детстве Вера Владимировна жила неподалёку от имения, на одном из соседних хуторов. С того луга, где она в детстве пасла коров, хорошо просматривались парк и дворец. Смутно помнит пана, который исчез в 39-ом, и дворец, который в 1942 году сожгли партизаны.

В 50-ых, когда в соседних Заброевцах организовали колхоз, здесь, в Скобейках, построился председатель. А в 1968 он продал этот дом семье Смолко, с тех пор они здесь и живут. Третья хуторянка — Baлентина Иосифовна — уже в преклонных годах, доживает в небольшом домике свой век одна. (Примечание. Когда материал готовился к печати, стало известно, что, к сожалению, Валентина Сергейчик умерла). Когда-то она вышла замуж за бывшего панского слугу — Антона Сергейчика. Муж умер, а она здесь так и осталась. Когда мы стали расспрашивать у нее о дворце и жизни в имении, Валентина Иосифовна сказала, что знала об этом лишь из рассказов супруга, да уж плохо помнит. «Но у мужа были еще два брата, Михаил и Константин, которые также служили у пана, — подсказала бабушка. — Михаил умер, а Костик живет в Дикушках. Может, он вам поможет».

Нам повезло отыскать Константина Сергейчика. Правда, не в Дикушках, а в Лиде. Возраст дает о себе знать, поэтому Константина Михайловича периодически забирает к себе в город заботливый сын. Ниже мы еще вернемся к рассказу о нашей поездке в Скобейки, но прежде хотелось бы познакомить читателей с воспоминаниями живого свидетеля далеких событий, который в молодости служил в имении у пана.

«Помимо дворца и хозяйственных построек, — начал Константин Михайлович, — в Скобейках было шесть чварков (небольших деревянных домиков), в которых жили панские слуги. В одном из них жила наша семья. Отец рано умер, в 35-ом году, когда мне было 12 лет. Мать нас, пятерых детей, поднимала одна. Я был средний из детей. И так же, как старшие братья Миша и Антон, стал работать у пана.

Дворец Растворовского был не такой большой, как у других панов в округе. Одноэтажный, но очень красивый. Как и другие постройки в имении, он был деревянный, а поверху оштукатурен. Дворец имел удлиненную форму и два входа (по торцам). Один, парадный, выходил на центральную аллею, второй был со стороны хозпостроек. Стоял дворец на взгорке, отовсюду был виден издалека, и так красиво отделан и выкрашен, что в окружении цветов и деревьев смотрелся, как сказочный».

По мнению Константина Михайловича, внутри дворец выглядел скромнее. В современных домах, считает он, интерьер бывает побогаче. Мебель у пана была строгая, но добротная, дорогая. А уюта, возможно, не хватало потому, что пан был холостяком, ведь, как поведал рассказчик, жениться до 30 лет среди дворян считалось просто несерьезным.

«Пашни у пана, — продолжал Константин Сергейчик, — было немного. Держал он живность: коров, свиней, кур. Кстати, наша мама за ними и ухаживала. Продавал лес. А еще была у пана страсть — лошади. Не простые -породистые. Он их разводил и дорого продавал для армии. В имении за ними смотрел специально обученный человек. Но самая большая страсть Растворовского была… автомобили. Он был отменным водителем. Надо сказать, даже у самых богатых помещиков в округе в 30-ые годы машин не было. А у пана Андрея – аж две легковушки. Вторую, новенькую, незадолго до Второй мировой он пригнал из Англии».

Марок автомобилей Константин Михайлович не помнит, тогда он не придавал этому значения. Но рассказывает о машинах охотно. Дело в том, что когда пан решил обзавестись персональным шофером, то лично обучил мастерству вождения самого старшего из братьев Сергейчиков — Мишу. А еще нашему собеседнику запомнилось, как пан Андрей, поставив очередную партию лошадей для армии, ездил оформлять сделку в Лиду и взял его с собой. Пан сам был за рулем, а Костик сидел рядом. В Лиде Растворовский, пока решал дела, доверил ему сторожить машину. Как же это польстило пареньку с хутора!

Вообще, как подчеркнул рассказчик, пан Андрей уважительно относился ко всем людям, независимо от сословий — к своим работникам, к вышестоящему начальству. Слуги его любили. Соседи-дворяне считали за честь с ним дружить, советовались по самым серьезным вопросам, часто приглашали в гости. Перед войной пан женился. О молодой пани помнят, что была она издалека и очень красивая. А в 39-ом налаженная жизнь в поместье круто изменилась. Хозяин уехал, и больше его не видели. Многие придерживаются мнения, что он, как все паны, сбежал от Советов. Но Константин Сергейчик убежден в ином: «Растворовский был офицером польской армии. И когда началась Вторая мировая война, ушел на фронт. Я помню, как он уезжал на новой машине. А старую припрятал в имении до возвращения. Потом ее нашла и изъяла новая власть».

Но вернемся в Скобейки сегодняшние. В сопровождении Веры Владимировны Смолко и ее дочери Тамары Леонтьевны мы прошли по хутору, посмотрели, что осталось от имения. Дворец, как мы писали выше, был сожжен в 1942 году. Но с приходом Советской власти он еще успел послужить людям. В нем открылась начальная школа. К тому времени жители округи вынесли из дворца все, что могли: мебель, предметы обихода. Не пропадать же добру! А потом там стали учить грамоте крестьянских детей с хуторов. Вера Владимировна тоже посещала эту школу и помнит, что ей очень нравилась молодая учительница Ядя.

Сегодня от дворца остался лишь полуразрушенный фундамент и фрагменты каменных ступеней, увитые буйно разросшимся кустарником с листьями необычной формы. Названия мы так и не определили, Тамара Леонтьевна тоже не знает, но говорит, что еще лет 15-20 назад он красиво цвел ярко-красными и малиновыми розочками, а потом одичал.

Также одичал и весь парк, окружавший дворец. В его обустройство пан Растворовский когда-то вложил немало души. Вымостил плиткой дорожки, привозил и высаживал экзотические для этих мест деревья, кустарники и цветы, держал садовника. Старожилы из Заброевцев до сих пор помнят, как детьми бегали посмотреть на только что высаженное в парке диковинное дерево — «ни то сосну, ни то ель». «Вон оно и теперь растет», — указала Тамара Леонтьевна на огромное дерево.

Старый склеп

Старый склеп

В тот день мы имели возможность составить и некоторое представление об убранстве панских покоев. В доме Валентины Иосифовны (вдовы Антона Сергейчика) и сегодня стоят шкаф и резной стул из мореного дуба. Время не берет эту прочную мебель, не меняется и ее натуральный цвет. До сих пор в исправности медные замочки шкафа. А на сиденье стула сохранилась обивка из натуральной кожи, прибитая медными «цвiчкамi» с очень красивыми узорчатыми шляпками в виде цветка.

Бывший гараж

Бывший гараж

Из построек нас заинтересовал гараж. В некогда очень симпатичном строении со скатной крышей и полом, покрытым каменными плитами, сегодня хуторяне хранят сено. Не менее интересен и склеп — длинное наземное строение с полукруглыми сводами из кирпича, покрытыми сверху слоем земли и дерном. Склеп и сегодня исправно служит хуторянам по прямому назначению (для хранения припасов), за долгие годы в нем изменилось лишь одно: под сводами засияло электричество. Неплохо сохранился и «свiран». Большое бревенчатое оштукатуренное строение венчает высокая, скатная, интересной конфигурации крыша, покрытая гонтом — деревянными дощечками. Пан хранил в свирне зерно.

Сохранившийся свiран

Сохранившийся свiран

Сохранившийся свiран

Сохранившийся свiран

Далее стояли гумно, коровник, конеферма, чварки. Все это со временем разрушилось, а чварки сгорели во время войны. Зато возле свирна с панских времен отлично сохранились колодец (из него пьют и сегодня) и длинная поилка для лошадей из камня и цемента.

Длинная поилка для лошадей из камня и цемента

Длинная поилка для лошадей из камня и цемента

Потом мы вернулись в парк, где одна из аллей привела прямо… к бассейну. Углубленное в землю дно в форме круга было зацементировано, стенки — тоже. Рассказывают, к бассейну были проложены водопроводные трубы, а площадка возле него благоустроена. Здесь теплой порой, среди деревьев и цветов, пан любил купаться. Также хуторяне рассказали, что в последние годы к бассейну повадились кладоискатели. Ночевали даже в нем, вот и следы от кострища остались. «Но искать здесь абсолютно нечего, — заверяют сегодня старожилы Константин Сергейчик и Вера Смолко. -Пан-то был совсем небогатый».

Мы же приехали в Скобейки не за кладами. А когда уезжали, было ощущение, что побывали в музее под открытым небом. Попытались ощутить, как раньше жили, чем дышали, убедились, что и тогда ценили красоту, стремились поспеть за цивилизацией. Но идеализировать те времена не надо. К примеру, Константин Сергейчик признался, что научился читать, посещая школу в бывшем панском дворце, уже будучи взрослым парнем. Сегодня такое и не представишь. Не зря говорят: все познается в сравнении. Именно поэтому, наверно, у нас порой и возникает потребность прикоснуться к прошлому, чтобы лучше понять настоящее.

По матриалам газеты «Лидская газета»
Светлана ТОЛМАЧЕВА

Я попробовал найти какие либо данные о бывшем владельце фольварка, удалось найти всего одну небольшую запись, в которой говорилось о самом владельце и фольварке.

Nr rekordu: 114099
Autor: Rostworowski Andrzej
Tytuł: Moje życie na Nowogródczyźnie lata 1924-1928
Czasopismo: Goniec Kresowy
Tom: Nr 41:
Rok: 2003
Szczegóły: s.12-16
Toż. Cz. 2. Tamże. Nr 42: 2004 s. 18-21

Toż. Cz. 3 z podtytułem: Pogrzeb mojego ojca Tadeusza, wileńskiego architekta i artysty malarza. Tamże. Nr 43: 2004 s. 15-16 Wspomnienia z gospodarowania w folwarku Skobejki i działalności społecznej w powiecie lidzkim.

Recenzje: Uzup.: Rostworowski A. [sic! Stanisław] J[an] Ziemianin i działacz społeczny — Andrzej Rostworowski [1899-1980], autor książki.. Tamże Nr 41 2003 11-12

Из записи кстати следует (если правильно смог перевести), что Андрей Растворовский умер в 1980 году, а значит прожил длинную жизнь, прошел войну. Было бы интересно узнать судьбу человека, скорее всего у него остались родственники и им будет интересно увидеть хоть небольшие крупицы ихнего исторического наследия…